Эмми и Эйлин не пара. Эмми и Эйлин не друзья. Эмми и Эйлин даже не сокурсники, не собутыльники и не соучастники разных нелегальных дел. Это не имеет значения, потому что они части целого, которое живет, дышит и болит как одно. Вы же не скажете, мол, зачем мне этот палец, если я не пианист? Вы же не отдадите его так просто?
Эмори чувствует боль, Эмори чувствует как режут по живому, как отмирают нервные окончания, как Слизерин отторгает Эйлин, словно ящерица - попавшийся в руки хвост.
В гостиной замолкают разговоры, когда она заходит, словно она выдаст все эти тайны - кто попросил передать ему чашку и кто кому одолжит словарь. Флинт же чужая теперь, ее присутствие нельзя замечать, но и забывать о нем нельзя также.
Это не ее вина, говорят, когда она уходит. Все знают, кто виноват, но никто не знает что с этим делать. Такого просто никогда не было. Такого просто не могло быть.
Ла Реве не знает что делать тоже. Если не знаешь что делать - бей, говорил ему Нейтан. Или Дилан. Всех ублюдков не упомнишь, но кое-что они говорили верно.
Место и время, ничего лишнего не сказано. Никаких угроз, никаких записок, никаких - не смешите Мерлина - секундантов. Поттер опаздывает, может, и вовсе не придет, он же гриффиндорец. Эмори усмехается и закуривает очередную сигарету. Курит одну за одной, отмеряя ими время и не глядя на часы, только на воду и изредка - на дорогу к замку. С озера тянет холодом, вкрадчивым, и сыростью. Когда первые капли дождя падают ему на голову, Эм подпирает спиной старое дерево и достает из пачки последнюю сигарету, прежде чем уйти.

Эмори убирает сигарету обратно в пачку, завидев гриффиндорца, и не скрывает свое удивление ни во взгляде, ни в кривой ухмылке. Если бы ему было с кем спорить, он бы не поставил на приход Поттера ни кната, но Эм никому не говорил о своих планах. Да и был ли план? Едва ли его действия хоть на одну десятую процента были продиктованы голосам разума, а не эмоциями, ведь при любом исходе эта встреча не сулила ему личной выгоды даже в самой отдаленной перспективе, а он все равно стоит здесь, мокнет под дождем и тянет время.
- И повинуешься? - отзывается Ла Реве, не удержавшись от колкости при виде серьезного лица Джеймса, достаточно непроницаемого, чтобы заподозрить за ним страх. Пачка отправляется в карман, в руке остается лишь тяжелая металлическая зажигалка, Эмори подбрасывает ее и ловит, щелкает крышкой, озаряя лицо всполохом карманной молнии, и подбрасывает снова, играючи, словно рука живет своей жизнью, отдельной от ленивого, расслабленного тела. Эм оценивающе смотрит на Поттера, задаваясь вопросом, неужели тот действительно пришел говорить, и думает, что разговоры что-то изменят? Эм уверен, что в этой ситуации и величайшие ораторы древности потерпели бы поражение, так на что рассчитывать гриффиндорцу?
Возможно, Поттер действительно не понимает, во что он влез. Возможно, у них на Гриффиндоре так и не принято, чтобы один за всех, как в старой книжке, даже в их учебниках между строк можно найти как разбегались в разные стороны светлые, что-то не поделив, как предавали друг друга, бросали и возвращались, и снова бросали... Наверное, Поттера можно даже попытаться понять, но только понять равно простить, равно отступить, равно сдаться.
Неделю назад Эмори простил, отступил и сдался. Ему не понравилось.

Отредактировано Amory La Reve (2015-08-01 03:52:28)

Эмори слушает, слыша даже то, что Поттер не хотел бы говорить, но больше смотрит. Смотрит как он делает шаг, смотрит как взгляд выдает траекторию следующего движения, подпускает к себе поближе. Он не изучает, но освежает в памяти то, что подмечал давно, да не представлялось случая использовать на деле.
Эмори хотел бы, чтобы и не представилось. Только не такого. Лучше бы из-за квиддича. Из-за пролитого на рубашку пива. Из-за "эй ты, рогатый".
Но нет, все дело в Эйлин, и Поттер не лжет, хоть и кривляется, он действительно боится называть единственно верную причину и неумело изворачивается, как уж на своей первой сковородке, пытаясь задеть все святое, до чего еще не дотянулся своими руками. Напрасно.
Есть и еще одна причина, но о ней Поттеру не известно. Эмори просто. Очень сильно. Хочет подраться.
- Правильно боишься, - Ла Реве враз становится весело, когда он позволяет себе сорваться и перехватывает руку Поттера за запястье, отвлекая его внимание туда, в то время как второй, сжимающей зажигалку, бьет в челюсть, вкладывая всю силу сразу, за все слова - одним ударом. Дергает на себя, не позволяя упасть, и меняется местами, впечатывая гриффиндорца в ствол дерева. Лезет в карман, отбирая палочку и отбрасывая в сторону, никакой магии, она не заменит тех ощущений, которых так просит его нутро. Слизеринец может сколько угодно злиться на Розье, оскорбляться на "грязнокровку", но в одном сучонок точно прав - кем бы ни был отец Эмори, волшебником ли, магглом ли, это не имеет значения. Эмори был, есть и будет сыном маггловских улиц и, легко сбрасывая, как змеиную кожу, все напускное, он отторгает чужие правила и кодексы, признавая только те, из детства, не впитанные с молоком матери, но вбитые кулаками отчимов.
- Ты. Оставишь. Эйлин. В покое, -  Эмори цедит сквозь зубы, давая последний шанс, в который не верит и сам, и верить не хочет.

Отредактировано Amory La Reve (2015-08-01 03:55:33)

Эмори отвечает кулаком - так понятней и проще. Сдерживается, не позволяет себе снова роскоши врезать до звона в ушах, растягивает удовольствие. Мягкие удары ложатся на тело, не сбивают с ног, но заставляют двигаться, дергают как марионетку, управляют за ниточки нервов. Держать спину прямо и никогда не тянуться - первое правило в драке, в драках изящества больше, чем в самой аристократичной дуэли, но увидеть его белокостным мальчикам обычно мешает их собственная кровь, заливающая лицо, не голубая, вопреки ожиданиям. Эм легко парирует выпады, тычет Поттера носом в коленку за его промахи, смеется в унисон его стонам. Когда гриффиндорца сгибает пополам боль, Эм отталкивает его и отступает к дереву. Кровь шумит в ушах, ноет колено и каждый глоток воздуха напоминает о пропущенном ударе по ребрам, но Эмори знает, что это - еще не боль, настоящая боль придет позже, когда не будет адреналиновой анестезии.
- Отдышался? - Ла Реве не столько интересуется, сколько предупреждает, что антракт закончился, и начинает второй акт с удара в печень. Эм помнит, как сжимался мир в точку, как сворачивало зародышем, знает, что одним ударом выбивает весь воздух, так что Поттер падает на землю и беззвучно открывает рот. Эм сдерживается и не добавляет ногой в отместку за ребра, опускается сверху, надавив на грудь здоровым коленом.
- А теперь поговорим еще раз, - француз выкидывает лезвие с характерным щелчком, нож серебристым мотыльком порхает в руке. - Эмми может закончить все это здесь и сейчас, - голос Ла Реве звучит ласково и мечтательно, - зарезать тебя к дементоровой матери, трансфигурировать труп в камень и бросить в озеро. А еще Эмми может продолжить и познакомить тебя заново с твоим телом, подарить много новых впечатлений... Однако, тебе будет тяжеловато объяснить это в больничном крыле, а ореол твоего мученичества и без того ослепит бедняжку Эйлин. Поэтому мы оба остановимся - Эмми не полезет к тебе в кишки, а ты не полезешь дальше в нашу семью.
Эм поднимается рывком и протягивает руку. Светиться у Помфри он не собирается, но и бросать тут Поттера на попечение Годрика - тоже, все гриффиндорцы во главе со своим основателем крайне ненадежны, и с Джеймса станется сложить копытца Эмори назло.

Отредактировано Amory La Reve (2015-08-01 03:59:07)

Эмори тяжело и устало вздыхает, опуская руку и немного разминая пальцы в ожидании, пока Поттер встанет на ноги. Пальцы болят и саднит костяшки, но это даже приятная боль, сродни той, которую он испытывает, когда его кулак снова встречается с челюстью гриффиндорца. Чарующий треск костей завораживает, и Эм быстро делает подсечку, чтобы избежать искушения повторять это снова и снова.
- ... в рамки вашего уязвленного самолюбия, - Поттер едва ставит точку в своей пафосной тираде, как снова отправляется в грязь, на этот раз лицом вниз. Эм наступает на спину, давит на позвоночник, держа в поле зрения руки парня, чтобы не оказаться рядом - удовольствия в этом мало, судя по всему.
- В самом деле? - Эм не слишком старается изобразить удивление. - Не будет? - с нажимом в речи усиливается и нажим ноги. - Лежать, Поттер. Вот видишь, работает.
Эмори усмехается. Для полноты картины не хватает только сигареты, но Эм понимает, что чем унизительней и больней его действия, тем опасней отчаявшийся Поттер, которому под руку может подвернуться ком земли, камень и мало ли что еще, хорошо хоть палочка точно намного дальше, ее и утром-то поискать придется.
Эмори коротко бьет ногой по ребрам, компенсируя несвойственный приступ благородства и возвращает ногу в прежнее положение - Поттер чертовски удобен, а говорят еще, что от гриффиндорцев нет проку. Жаль только, что слова они понимают хуже, чем невербальные знаки, но это не значит, что не стоит пытаться.
- Новый договор, Ромео, - объявляет Эмори со злым весельем в голосе. - Эмми не будет тебе диктовать, а ты не будешь ходить, ну, положим, пару недель. Или будешь, но под себя. Пойдет?
Эмори не особенно заботят ответы на риторические вопросы, ему важно лишь чтобы они не провоцировали его на то, от чего он себя старательно отвлекает, напоминая то про правила, то про Эйлин.

Отредактировано Amory La Reve (2015-08-01 04:04:45)

- Не дергайся, Поттер, - усмехается Эмори, но позволяет встать, быстро теряя интерес к односторонней драке. Поттер набирается не сил, но злости, образ романтического героя рассыпается на части, на слова, что он бросает наугад и мимо цели.
Ла Реве и сам знает, что совершает глупость, но это почему-то его не останавливает. Более того, он уверен, что не пожалеет об этом позже. И возможно захочет повторить.
Кулак пролетает мимо лица Поттера, задевая лишь по касательной, и Эм выставляет локоть, чтобы ударить им, неосторожно пропуская руку противника и позволяя схватить себя за мантию. Борьба становится интимней, ближе, жарче, в голове бьется, стучит одна мысль - воткни нож и проверни, но Ла Реве не позволяет ей материализоваться. Усилие воли достойно лучшего применения - к противнику, но Эмори обращает его вовнутрь. То, что живет в нем, опасней.
Разрываясь на два фронта, Эм оступается, скользит по мокрой траве, и мир летит кувырком. Ощущения времени и пространства стираются, но стоит им остановиться, а небу устаканиться - француз снова бьет.
Корни и ветки наносят больше урона, чем Поттер своим лучшим ударом, слизеринец чувствует как течет кровь из рассеченной щеки, и ее вкус распаляет сильнее, срывая голову и выпуская зверя.
В какой-то момент гриффиндорец перестает отвечать, но Эмори продолжает наносить удары, месить лицо кулаком, разукрашивая клоуна в цвета его факультета, растирая ненавистные черты. Он останавливается не из жалости, а из чувства омерзения, возникшего внезапно и подкатившего к горлу. Эм брезгливо вытирает руки о мантию Поттера и тяжело падает на спину рядом, подставляя лицо дождю. Поттер дышит слабо, а Эмори рвано. Холод пронизывает и сковывает разгоряченное тело, снижая температуру и шансы обойтись без простуды. Эмори лежит долго, расписываясь в своем бессилии по трем пунктам сразу - сдержать себя, встать на ноги прямо сейчас и что-либо изменить. Не верит он тоже в три вещи - в любовь, в верность семье и в то, что гриффиндорцы что-то из себя представляют.

Отредактировано Amory La Reve (2015-08-01 04:08:26)