the fratellis – baby fratelli[NIC]Antony Bletchley[/NIC][STA]отец года[/STA][AVA]http://sf.uploads.ru/36u1s.png[/AVA]
Фишера, гораздого на идеи, против которых логических аргументов не хватало, хотелось заботливо притопить в Темзе. Собственно, американского посла только это и спасало: расстояние. Впрочем, оно и было причиной всех бедствий. Блетчли возвел очи горе, вопрошая потолок поместья за что ему такое наказание (ответ в общем и целом посол знал, но мало ли ему скажут что-то новое) – и, захватив бутылку вина, некогда притащенного Натаниэлем с собственной винодельни, аппарировал из семейного поместья в Лондон.

Добрые люди на свете были, если добрым можно было назвать человека, который приносил тебе весть о том, что завтра ты домой, вероятно, не вернешься. И остаток жизни, в общем и целом, жизнью будет считать преувеличением. Иногда, когда дело доходило до размышлений о смысле бытия, Блетчли надеялся на поцелуй дементора. Раз уж гулять так гулять, а Азкабан выглядел местом довольно унылым. После того, как его посадят, перспектива обедов на день благодарения в его присутствии выглядела так себе в любом случае, в не последнюю очередь – благодаря обстановке. Если дементоры зарекомендовали себя первоклассными ворами, то пусть воруют по-крупному.

И если пусть недолгую, но познавательную жизнь Блетчли прожил, отчаянно за неё цепляясь, то о собственном сыне подобного сказать у посла не выходило. Элемент расширения кругозора там, разумеется, был, но двадцать два года не походили на достояние долгожителя. Когда Энтони только начинал карьеру в Министерстве и бегал на посылках у кого попало, он повидал несколько вопросов, а неумные языки то и дело чесали о подробностях, правдивых из которых, правда, к концу обсуждения становилось все меньше и меньше. Суть так или иначе сохранялась.

Как человека, не лакричную палочку стащившего из Сладкого королевства, Блетчли точно знал, что его ждет несколько незабываемых вечеров наедине с аврорами и веритасерумом, пока из него не вытрясут всё, включая подробности о том, во что он играл с младенчества, наверняка пройдутся по животрепещущей биографии отца, обстоятельства смерти которого до сих пор не оставляли определенных людей равнодушными – и только после этого (и то – не факт) оставят Себастьяна в покое в его уютной камере. Поболтать за жизнь, в общем и целом, Энтони был не прочь, кроме одной детали: если его спросят о том, есть ли ещё в семье последователи Лорда и не ходят ли Блетчли к нему на огонек с целью семейного развлечения, наступала неувязочка. Имя она носила Александр и щеголяла симпатичной татуировкой. Поэтому страшно Тони было, но не за себя. И с этим надо было что-то делать. Для того, чтобы обойти веритасерум, потребовалось хотя бы пару недель тренировок, но время для Блетчли было слишком дорогим удовольствием. Выход оставался один, не гарантирующий успех, но всё же выход: заработать избирательную амнезию посредством вмешательства умелого легилимента. Энтони невольно вспомнил свою реакцию на принесенную сыном весть о вступлении в братию Реддла и невесело усмехнулся: стереть такую "радость" из жизни будет непросто.

Где-то на этом этапе неурядицы следовали за неурядицей. Ибо всё было бы делом двух минут, в течение которых Блетчли наверняка узнал бы как минимум половину событий Фишера за прошедший месяц, ибо, касательно первого, владел легилименцией и имел за плечами опыт из знакомых Энтони только он, касательно последнего, просто болтал много и рот у американского посла не закрывался, хоть и тайны хранить умел. Это объясняло, почему попросить об услуге проходимца Тони не мог.

О том, как они вышли на то, что в результате Энтони стоял в пределах квартиры Ивонн в Лондоне и наивно надеялся чудо, дипломат предпочитал не вспоминать, но на успех этого поприща надеялся не особо. За снятый антиаппарационный барьер, позволивший послу не топтаться на пороге, Себастьян был благодарен безмерно. Сбросив камзол на ручку ближайшего кресла, Тони восстановил защиту от незванных гостей и проследовал вглубь помещения в поисках владелицы. Затеряться в квартире француженки было раз плюнуть.

Отыскав Ивонн, Блетчли целомудренно чмокнул подругу в щеку и пристроил бутылку на краю подвернувшегося под руку журнального столика:
– Чтобы ему икалось, – лаконично пояснил маг, намекая на одного представителя американской нации; вспоминать его грозили сегодня неустанно.

В отличие от ирландца, французский посол восприняла инициативу Фишера с большим энтузиазмом. Посмотрев на устроенные приготовления, Энтони состроил обреченную мордочку:
– Ты уже во всеоружии.

Бежать с подводной лодки было, однако, некуда.

Отредактировано Flemming Lynch (2015-01-05 08:12:05)