Слухами земля полнилась, и ни один из этих слухов Блетчли не нравился. Особенно тревожные вести шли из Хогвартса, стоило некоему Гарри Поттеру перешагнуть его порог; мальчишка не давал Волдеморту покоя – и катаклизм следовал за катаклизмом. Байки Майлза, привезенные из-за школьных стен, с каждым годом становились всё интереснее. Рассказывал их внук красочно и с чувством, что давало повод Энтони порадоваться ораторскому таланту мальчугана, но за фактами ведьмак уходил к Дамблдору. По старой своеобразной дружбе. Метка на предплечье выцвела, однако всё ещё вызывала не самые тёплые чувства в душе Себастьяна. И хоть старый плут говорил много, но мало, директор, не изменяя своим лимонным долькам, давал Блетчли определенную пищу для размышлений. По крайней мере, Энтони мог сказать точно: в могиле Реддл ворочался, и было это не к добру. О нечастых визитах к массовику-затейнику дипломат предпочитал не распространяться.

С выбором верного пути возникали серьезные накладки, если Волдеморт попробует поднять свою головушку из семейной могилки. Тони чувствовал, как мировоззрение трещало по швам – и период распада был всё ближе.

Блетчли был одним из самых первых, кто преклонил перед ним колено; ещё до того, как Тёмный Лорд набрал силы и его инициативу стали называть началом Первой магической войны. В конце шестидесятых никто до конца не верил, что заключает контракт с дьяволом. Выжигая на коже своих слуг метку, Волдеморт, наоборот, начинал коллекционировать души – вероятно, оттого, что своя у него была так себе. Только после начала семидесятых движение Пожирателей Смерти стало мейнстримом, и осознанный выбор, сделанный первой волной вступивших в элитный кружок по интересам, получил подспорье в виде гулко шумящей в висках свежей крови и горячих голов, гнавшихся за славой через собственные принципы. Чем дальше, тем больше Блетчли начинал претить свой выбор; и появились первые фанатики, а за ними – трусы. К тому времени Энтони оказался причислен к ближнему кругу, и за серую мышку сойти не получалось: Волдеморт знал его – их всех– слишком хорошо. Капкан захлопнулся.

Азкабан тяжело назвать приятным воспоминаниям, но он подтолкнул Блетчли к опасной мысли: что ему дали второй шанс после того, что он натворил. После всего, что довелось пережить его семье в те годы, когда он преклонял колено перед Реддлом. Том казался тем, кто способен открыть глаза магическому обществу на погрешность в системе, ошибку, которую никто, кроме него, не замечал. Ослепленный жаждой мести, Энтони не видел, насколько ошибался. За два года, проведенные наедине с самим собой без надежды на будущее, можно переосмыслить слишком многое. Прогибаться под человека, который человеком оставался очень относительно, что отправил его за застенки и исковеркал и без того искалеченную жизнь, у Себастьяна желания не осталось.

Лорд не сдавался несколько часов, во время которых Энтони чувствовал себя маленьким мальчиком, которому нельзя было чесать укус от крапивы, иначе станет хуже. Глядя на почерневшую метку, маг испытывал своеобразную ностальгию; прошлое пахло огневиски, без запасов которого Блетчли обходился последние несколько лет. Растягивая удовольствие, он успел прикончить треть бутылки, пока смог расцепить стиснутые зубы и нормально вздохнуть. Страх за семью бил по вискам, изничтожая принципы и здравый смысл. Однако также Энтони понимал, что если подавать "заявление об увольнении", то только сейчас: Реддл был слишком занят собственными проблемами, одна из которых носила имя Гарри Поттер, чтобы щедрым жестом вырезать непокорных.

Возможно, продолжи Волдеморт свою атаку, Блетчли бы не выдержал. Но этот бой он выиграл. К сожалению, прогнозы на войну были скверные.

Вернув огневиски в тайник и размяв затекшие конечности, Энтони как раз собирался покинуть кабинет и вернуться в спальню, наверстывать упущенное в царстве Морфея – однако в дверь влетел Александр. Ведьмак мелко вздрогнул от удивления: он предполагал, что сын отзовется. Не потому что не верил в него, но чувствовал. Но даже в этом случае раньше утра на пороге поместья Блетчли-старший отпрыска увидеть не ожидал.

Праведный гнев был очевиден, в отличие от ответа не вопрос. Винить сына в том, что тот ставил подобный аспект под сомнение, Энтони не мог. Сделанного же было не воротить – и у Блетчли не было желания это делать.
– Более, чем когда-либо, – в тон Алексу отозвался Тони, оборачиваясь и ловя чужой пристальный взгляд. Почувствовав укол дежа вю, Блетчли не смог сдержаться от того, чтобы отметить, как вырос наследник. В этот раз правила, однако, изменились.

Если Александр хотел отчитать его, то маг давал отпрыску полную свободу в этом. В какой-то степени Энтони было даже любопытно. Упрямство, к сожалению, явлением было наследственным.[AVA]http://sf.uploads.ru/64mdM.png[/AVA][NIC]Antony Bletchley[/NIC][STA]отец года[/STA]

Отредактировано Flemming Lynch (2015-01-09 21:34:38)

О том, что о нём забудут, Блетчли-старший не надеялся. Память у Лорда всегда была отменная, особенно на тех, кто пытался погладить его против шерсти. Тешиться иллюзиями о том, что его поймут и простят, было глупо и бесполезно. Один раз его уже поняли, и поняли совершенно правильно. В восемьдесят первом ничем хорошим это не закончилось.

Энтони сдержанно смотрел, как Александр рвет и мечет, давая сыну полную свободу в самовыражении. Ночь у обоих была тяжелая, вне зависимости от того кому выдалась честь поприветствовать Лорда лично. Блетчли понимал, отчасти сочувствовал (но, зная сына, с этим делом не усердствовал), поэтому не перебивал. Если отпрыск выговориться хотел, это было его неотъемлемое право. Маг молча протянул бутылку сыну ещё до того, как тот закончил соответствующий вопрос. Кивнул на чистые стаканы на столике по правую руку.
– Располагайся, – садиться сам Блетчли не собирался, за последние часы ему хватило. Рукава рубашки по-прежнему оставались завернуты до локтей, обнажая предплечья. Оставалось надеяться, что сын не успел уверить в то, что у папеньки начался либо маразм, либо запоздавший кризис среднего возраста. Впрочем, Энтони предпочитал не зарекаться, но отступать от содеянного был не намерен. Пронаблюдал, как Алекс наполняет бокал, успев обновить на полтора пальца свой, пока передавал бутылку.

Эйвери Энтони помнил. Крепкими нервами парень никогда не отличался, однако шкуру свою любил трепетно. Уважать мальчишку у Блетчли не получалось, но видок у того был трогательный. Даром что теперь родственник. Слова Александра опровергать было тяжело потому, что правды в них было гораздо больше, чем главе семейства хотелось бы: Лорд достанет его из-под земли за предательство, и страх в подобной ситуации был явлением логичным. Тони чувствовал себя разбитым, но впервые за столько лет – в гармонии с самим собой. Самый сложный шаг был сделан: отрезать себе пути назад. После Азкабана он и так прожил дольше, чем живут обычно.

Помолчали. Спорить до хрипоты маг смысла не видел.

– Я больше не могу так жить, – тихо проговорил Блетчли, взглянув в сторону. Виски, благо, выветривался медленно: выдавать подобные признания на трезвую голову ирландец был не готов. Блетчли-старший знал Лорда дольше и лучше, наблюдал все эти годы, как прогрессировало его безумие. Как Пожиратели Смерти из террористической группировки превращались в обычных убийц, пляшущих под дудку господина. Ни в первом, ни во втором не было благодетели, но по крайней мере в одном из них имелась цель. Том изменился слишком сильно; Тони согласен был быть кем угодно, но раб из него получался хуже всего.

Больше, чем подчинять, Реддл любил только поучать; у Александра был шанс убедиться в этом на собственном опыте после получения метки. Поэтому, если с корабля бежала одна крыса, Лорд догонит и раздавит её до того, как та прыгнет в воду. Так, чтобы все видели, но остальных он не тронет: мертвым его советы были ни к чему, а мести в живых тот боялся в самую последнюю очередь. В такие моменты Энтони начинал верить в пророчества. Вспомнил Регулуса и подумал, что может быть с Майлзом, если эта тварь захочет его в виде подношения преданности делу; пустой бокал выскользнул из мужских пальцев, усыпая пол мелкими осколками. Ведьмак вздрогнул и, бросив взгляд под ноги, выругался, но быстро забыл о потере.

Он никогда не отмоет кровь с собственных рук, но с него было достаточно.

Энтони серьезно взглянул на сына:
– О тебе, твоей сестре и вашей матери я всегда думаю в первую очередь, – отрезал Блетчли. – Каков бы ни был мой исход, вас это не коснется. Я обещаю, – для Александра это могло прозвучать забавно, но когда дело доходило до семьи, свои обещания Тони сдерживал.

Себастьян взял паузу для того, чтобы починить стакан и отправить его обратно на отведенную полку, после снова сталкиваясь взглядом с родственником, пристально разглядывая чужой расширившийся зрачок:
– Я не прошу ни твоего благословения, Алекс, ни твоего понимания, – получилось грубее, чем Энтони хотелось. Брать слова обратно он не собирался: – Но доверься мне хотя бы в этом.[AVA]http://sf.uploads.ru/64mdM.png[/AVA][NIC]Antony Bletchley[/NIC][STA]отец года[/STA]

Блетчли начинал раздражаться. Он признавал, что в том, что говорил Алекс (снова муторно и долго) был здравый смысл, но неужели сын считал, что прежде чем не явиться к Лорду, Тони не взвесил все за и против? Александр не понимал одного: его, Энтони, уже там не ждали. Не ждали ещё с 1981-го, когда надежно упекли в Азкабан. Они ждали на волю таких, как Белатрикс Лестрейндж, но отнюдь не старшего Блетчли.

Звание камикадзе Себастьян, пожалуй, всё-таки заработал по праву, но большим идиотом себя считал бы, прийди он кланяться этой ночью в ноги Повелителю.

– Если понадобится – сделаешь, – отозвался Блетчли, глаза смотрели на сына недобро. – Я тебя предупреждал, чем это обернется, когда ты принимал метку. Отвечай за свой выбор, – мужчина говорил спокойно, сдерживая волну нетерпения  ввиду желания поскорее закончить этот разговор. Переубеждать Александра, как показывала практика, было бесполезно, и с возрастом статистика не менялась. Маг сложил руки на груди, откидываясь лопатками на дверцу шкафа, не сводя взгляда с сына: – Два года до его падения тебе наиграться не хватило, понимаю. Но теперь имей мужество смириться с тем, что имеешь. И поднимать палочку тогда, когда Он скажет, Алекс. Если понадобится, ты поднимешь её на меня, тебе ясно? – твердо резюмировал Блетчли. – Майлз всего лишь подросток. Ты всё ещё не имеешь право на малодушие, в этом я тебя разочарую.

Когда Александр заговорил о внуке, Себастьян ощутил, как раздражение перерастает в ярость. Не полноценную, но уверенно пускающую ростки, пробиваясь на поверхность. Он не собирался перекладывать с больной головы на здоровую, но подобными вещами сыну его лучше было не попрекать. Со слов Александра Энтони был готов поверить, что Волдеморт всемогущ и всесилен – только знал, что это не так. Он чувствовал себя чертовым Гриффиндорцем, но сыну было пора снять с глаз очки и признать, что у безумия Реддла была своя предсказуемая логика. И сколько бы раз он ни перерождался, этого у него было не отнять.

– Раньше надо было думать, – жестко отчеканил Энтони, повышая голос и холодно глядя на отпрыска: – Когда я говорил тебе, чтобы ты не совал свой чертов нос в дела Пожирателей, но ты всё равно сделал так, как посчитал нужным. Дурак, – в сердцах выругался дипломат, заглядывая в глаза, слишком похожие на собственные: – Теперь тебе страшно за своего сына. Безответственность окупилась с лихвой. Как тебе ощущения, сынок? По-прежнему нравится морозить уши назло родителям?

Блетчли глубоко вздохнул, беря себя в руки и успокаиваясь. Потер пальцами висок у начинающей гудеть от разборок головы. Ему казалось, что на "бис" выступать сегодня будет Александр, но, кажется, он просто устал молчать. Если сын думал, что ему это дается как два пальца об стол, то он ошибался. Себастьян был на нервах не меньше него, но точно знал: назад сворачивать больше было нельзя – и не очень-то хотелось.

Заключительную часть сыновьей речи Энтони слушал с каким-то странным, особым вниманием. Александр не был дураком, что бы его отец ни говорил: повадки Лорда он улавливал хорошо. Охота на самом деле была для него процессом ценным, однако в этом вопросе было одно "но": охота Темного Лорда была личной проблемой Энтони. Он будет слишком занят поглощением власти, чтобы строить козни вокруг старого друга.

На проницательность Александра Себастьян лишь коротко кивнул:
– Не стоит даже начинать пытаться, – лаконично подытожил дипломат. – Лучше увези Майлза и жену. Для их же безопасности. Я не собираюсь бегать всю оставшуюся жизнь.

– Мама спит, – уклончиво отозвался Энтони на вопрос о матери, после глубоко вздыхая: – Дай ей провести последнюю спокойную ночь за эти двенадцать лет.

– Я знаю, что делаю, Алекс, – произнес Блетчли после паузы. – Не лезь, если не принимаешь этого.[AVA]http://sf.uploads.ru/64mdM.png[/AVA][NIC]Antony Bletchley[/NIC][STA]отец года[/STA]

Отредактировано Flemming Lynch (2015-01-18 07:25:02)

Блетчли осознал, что перегнул палку, когда в стену прилетел бокал. Почувствовал, как на рукав камзола брызжут мелкие осколки, звучно ссыпаясь на пол, ему под ноги. Сжав челюсти, дипломат взглянул на сына, не торопясь убирать учиненный беспорядок. Всё это были пустые разговоры: к консенсусу сегодня они пришли бы очень вряд ли, и обратно к Лорду у Александра затащить отца получилось бы очень вряд ли. Пусть перебесится. После всего, что они пережили вместе, хуже уже не будет. По крайней мере, Блетчли оставалось на это надеяться. Если не сказать – молиться. Отец и сын, кажется, действовали по заповеди: "сделай гадость ближнему, чтобы дальние боялись" – и никогда не останавливались на достигнутом.

На адресата, куда ему стоило пойти, Энтони не обиделся. Говоря откровенно, компания была вполне дружелюбная, учитывая, что Мерлин, говорят, был со Слизерина. Практически как к себе домой.

Себастьян прикрыл глаза, давая Александру покинуть кабинет. Открыл их маг лишь тогда, когда убедился, что хлопка дверью не последует. Дал сердцу отмерять пару ударов, после чего вымотано, но с чувством, выругался, приложив кулаком дверцу шкафа; услышал, как внутри содрогнулись на стеклянной полке бокалы. Каждый раз, когда казалось, что отношения с сыном налаживаются, они обязательно заходили в тупик хлеще прежнего – и сейчас, кажется, грозили дойти до апогея. Столкновение двух баранов, пожинающих плоды своей глупости, только тот, что постарше, проштрафился уже как минимум дважды. Блетчли почувствовал короткий приступ тянущей тоски: Александр был не тем, на ком стоило срывать злость. Сейчас у Блетчли-младшего было гораздо больше мужества, чем у отца. И ночка у Алекса была гораздо более интерактивная. Его стоило защищать, а не вешать обвинения десятилетней (больше!) давности.

Он был упрямцем, как и его отец. За собственные гены костерить было банально глупо.

Но извиняться, разумеется, Блетчли не собирался.

Поговорили они так душевно, что от понимания некуда было деться.

Поскрипев зубами, Энтони прошелся подошвами туфель по битому стеклу. Несколькими движениями убрал виски обратно в бар, прежде сделав щедрый глоток – не слишком аристократично, из горла – напоследок. Поразмыслив, последовательными заклинаниями ссыпал остатки бокала в мусорное ведро. И, не оборачиваясь, вышел, закрывая дверь.

Не стоило ностальгировать по тому, что нельзя было склеить.
У них гораздо лучше получалось начинать с нуля.

эпизод закончен.[AVA]http://sf.uploads.ru/64mdM.png[/AVA][NIC]Antony Bletchley[/NIC][STA]отец года[/STA]