Жизнь зачастую кажется бурлящим, хаотичным потоком событий, лишенным всякой последовательности и логики, но стоит лишь отринуть суету и понаблюдать за ней немного, выяснится, что не все подчинено озорному случаю. Что что-то мы все-таки в силах контролировать сами, и как раз это и отличает ответственного человека от раздолбая, ярким примером которого, между прочим, Джеймс Поттер являлся до сего дня.
Его всегда окружала вседозволенность, пьянившая не хуже вина, побуждая ступать все дальше и дальше по тонкой нити судьбы, натянутой высоко под куполом цикла или театра, где разыгрывалось представление человеческих душ. И чем дальше он шел, тем громче играла в ушах музыка, нашептывая свои сладостные речи, и тем сложнее было остановиться.
Что примечательно, он не считал себя плохим человеком, он легко брал и так же легко отдавал. Он любил мир, а мир в ответ любил его. Он не замечал вокруг себя ничего из-за слепящего сияния любви, шедшего из глубин его сердца. И все же это было слепое, неосознанное движение. Он плыл по течению, и не заметил, как однажды тихий поток вынес его прямо на скалы. Расплата на наши грехи всегда приходит внезапно, и в такие моменты нам требуется все наше мужество, чтобы перенести её достойно, с полным пониманием последствий.
Эйлин дрожала так сильно, что Джеймс непроизвольно сжал её руки, а потом, внимательно выслушав, сел рядом и обнял за плечи, крепко-крепко прижимая к себе. Пошёл редкий снег. Снежинки с легкостью метались в воздухе, словно мухи, садясь на одежду и щипая и без того замёрзшие щеки. Их беспечное, брауновское движение, немного успокаивало и отвлекало от тяжёлых мыслей.
- Эйлин, - наконец, собравшись с мыслями, заговорил Поттер. Он осторожно убрал выбившуюся светлую прядь со щеки слизеринки и взял ее побледневшее лицо в свои ладони. - Если всё подтвердится, - он заглянул в ее покрасневшие, но все равно прекрасные глаза, - мы пройдем через всё вместе, хорошо? Это будет наш ребенок, - его голос готов был дрогнуть на этот моменте, но Джеймс справился, он был серьёзен и где-то даже отчаян. Его тоже трясло от страха, но даже под страхом смерти он не смог бы в этом признаться. Он сделал глубокий вдох и прислушался к себе, к своему внутреннему голосу. Всего на долю секунд, чтобы понять, что он чувствует при мысли о пока еще призрачном, витающем в воздухе неопределённостью малыше, о своем сыне.
И где-то там, в потаенных лабиринтах души, родилась мысль, пока она была не толще мыльного пузыря и норовила вот-вот лопнуть, но этого было достаточно, чтобы прогнать неясный, пробирающийся под кожу страх стать заложником своей чести. Любовь преодолевает все, - непривычно, украдкой, это слово ложится на язык.
Его успокоило осознание того, что его любовь, любовь к ней, не выдуманная, настоящая. Такая же как сама Эйлин, теплая, живая. И она здесь, рядом, на расстоянии пары дюйма. Протяни руку - и достанешь.
- Мой выбор - быть рядом с тобой, что бы не случилось. Я люблю тебя, моя девочка, и не хочу тебя терять. - он улыбнулся, целуя ее и прижимая к себе, желая вобрать в себя все её страхи и смятение, снять с ее души непосильную ношу. Если бы он мог забрать ее переживания себе, чтобы выстрадать всё за двоих, он без раздумий сделал бы это. А так ему остаётся лишь быть рядом с ней и верить, что она выдержит это испытание и не возненавидит себя и его за то, что доверилась ему так слепо и беззаветно.